3. История Тристана.
Тристан сидел у побережья и смотрел, как чёрное небо освещалось острыми молниями, пронзая море, будто пытаясь разозлить ещё больше пробуждавшуюся непогоду. 

Парень плохо знал своего отца, потому что практически не видел его, но один день, проведённый с ним, никогда не забудет.

Пер, выслушав очередную тираду упрёков от жены, что тот постоянно пропадает в море и кабаках, на эмоциях потащил мальчонку, чтобы научить азам рыболовства, но обучение больше являлось предлогом, чтобы самому удалиться куда подальше. Упрямый Пер не предпочитал кого-то слушать и делал так, как вздумается ему. Когда жена кричала на него у берега, останавливая отправку в море, где царил далеко не штиль, Пер поругался с ней снова, не понимая чего она хочет: то ли, чтобы он больше проводил времени с сыном или, всё же, ушёл в кабак, не слушая истеричных криков? 

— Женщины никогда не думают о том, что говорят. Вот ты, если ты мой сын — выйдешь в море раз, второй раз, вода станет твоей любовницей. Сколько в ней тайн, а как она разговаривает, пуще сердится, ни с чем не сравнить… От женщин шум, крики, недовольства постоянные, а море… Вырастешь, поймёшь. 

Рыбак сделал пару глотков из фляжки и продолжал грести, исчезая в низко парящих облаках и высоких волнах, качавшие маленькую лодочку. 

Пер не собирался плыть к горизонту, но лодку несло саму по себе всё дальше и дальше.

— Давай вернёмся обратно, папа, — мальчик держался за край лодки, пытаясь не выпасть из неё, когда при каждом наклоне зачерпывалась вода.

— Не будь бабой, ты со мной, нечего бояться! — только это Пер и успел договорить перед тем как волна накрыла лодку, выкинув двоих за борт. 

Тристан выплыл мгновенно, но ничего не видел и едва слышал своё имя, выкрикиваемое отцом. Неведомый страх захватил мальчишку, но больше окутал ужас, когда увидел плавник акулы, скрывшийся волной в сторону отца. Вскоре, Тристан получил удар в спину тупым носом хищной рыбины, а дальше чувствовал лишь лёгкость. Он парил в невесомости, слушая непонятный стрекот в созвучии с перекатыванием камней. Ему показалось, что именно так и звучит жизнь, когда сыплется в сосуде песочных часов.... 

Прекрасное лицо девы, что стало светом среди хаоса, подарило мальчику нежную улыбку, белоснежные руки потянулись к нему, помогая выбраться на поверхность. Она явилась как божество.

— Никому не рассказывай о том, что видел, — пел сладкий голос для мальчика, а он смотрел как завороженный, уже находясь в лодке. 

Всё будто во сне, где его спас прелестный ангел.

Дева исчезла, но вскоре появилась с Пером, который оказался без сознания и ног, откусанные акулой. 

Тогда, ещё в семилетнем возрасте, Тристан понял, как влияют нимфы на сознание людей, меняя картину смерти на пейзажи жизни, приближённые к мечтаниям о Вальхалле. Он находился среди происходящего, но не видел происходящее. Спасшая их нимфа создала для него мираж, чтобы защитить от картин реальности. 

Нимфа коснулась щеки мальчика, окутывая его разум ещё крепче, чтобы до самого берега не осознавал произошедшего. 

— Будь осторожен, — проговорила прекрасная нимфа, прежде чем её грудь пронзил гарпун Энока, приплывший на помощь другу и его сынишки. Чары нимфы рассеялись, открыв картину событий без прикрас: Энок убил ту, которая спасла жизнь Тристану и его бестолковому отцу Перу.
Тогда, ещё в семилетнем возрасте, Тристан понял, насколько люди в селении не ведают другой истины, а болтовня детей, так и остаётся нелепой болтовнёй. Ему не верили, что нимфа не собиралась его утащить под воду, а ноги отца дело зубов акулы. Но год сменялся годом, не каждая дева с хвостом по своей сути являлась ангелом, мечтавшая заполучить признание людей и развеять миф о кровожадности ей подобных. И как быть доброй, когда их вылавливали и творили неведомые действия? Одно казалось достойным другого, а где истина, так никто и не знал, да разве кому-то она была необходима? В селении не разделяли хвостатых по каким-то отличиям, каждая хотела убить — единственная значимая информация. 

Русалки появились относительно недавно в заливе, до этого о них имели представление по присказкам путешественников и моряков. Многие предполагали, что приплывший двадцать лет назад галеон, наполненный пленницами с хвостами, о которых, якобы никто не знал кроме команды того самого корабля, именно с этого галеона и сбежали эти красавицы. Но данная история полна столькими предположениями и догадками, что правды никто не ведал и по сей день. 
***

В тот штормовой вечер неизвестная очередная каракка пришвартовалась в гавани полуострова.  

4. В хижине.
— Уютный домик, — Сцилла зашла в хижину Тристана, он лениво обернулся на гостью, не ожидая столь внезапного прихода. Пламя свечи едва колыхнулось, заиграв тенью по стенам комнаты. 

— Сколько вас таких, которые могут моментально превращать хвост в ноги? — Тристан отложил карандаш в сторону, повернувшись к Сцилле, уверенно расхаживающей по его жилищу.

— Я одна такая, естественно. Другие только через какое-то время пребывания на суше могут превращаться в девушек, а я тогда, когда захочу, — Сцилла провела пальчиками по вырезанным знакам на деревянном проёме. – Сам вырезал? 

— Зачем ты пришла? 

— Соскучилась.

— Прекращай, — ответил спокойно Тристан. 

— Каков грубиян, — Сцилла наигранно нахмурила брови. 

— Если тебя кто-то увидит обнажённой и прекрасной в моём доме, то это породит много вопросов. 

— Обычно у людей подобные явления как раз-таки вопросов не вызывают, как мне довелось понять, — тонкие пальцы подхватили листок со стола, рассматривая непонятную зарисовку. 

— Вести с тобой диалог – пропащее дело, — Тристан собрал в стопку все свои зарисовки и записи, скрывая подальше от посторонних глаз. 

— Мне нужна твоя помощь. 

— Какая тебе требуется помощь? — он встал и отошёл в другой край комнаты, положив бумаги на резную полку.

— Прибыл корабль, по наши хвосты. 

— Наслышан уже, — Тристан заходил с утра в таверну, в ней распивала часть прибывшей команды, которая собирала добровольцев, чтобы отправиться в залив. С некоторых пор никому не интересная когда-то деревня стала одним из самых посещаемых мест. 

— Что слышал? 

— Отправятся в залив послезавтра утром, несколько лодок. У них оружие, я такого ещё ни разу не видел. Вам стоит уплыть куда подальше, — рыбак обернулся, как бы ему не хотелось, но на Сциллу было сложно не смотреть. Всё же, он отвёл взгляд, пройдя к окну хижины, высматривая насколько непогода охвачена стихией. Нет, желания его не сводили с ума. Он не хотел смотреть на Сциллу, потому что весь её облик лишь выдумка.

— Никто русалок не убивает, мёртвая русалка только на суп годится, а суп вы можете сварить из рыбы, — впервые она говорила без интонации заигрывания, но это лишь секундное. 

— Я тебя предупредил. 

— А как же: ты поспособствуешь людям, если вдруг меня поймают? — он почувствовал, как русалка приблизилась к нему. 

— Какая ты дотошная. 

— Если твои желания не заметны, не значит, что их нет, — проговорила Сцилла на ухо рыбака. – Тебе трудно смотреть на меня, потому что желания берут верх. 

Тристан обернулся, снова на его лице не замечалось никакой эмоции. 

— Не трудно, а не интересно. Всё что я вижу – ложь. Ты выглядишь не так, как позволяешь тебя видеть.

Глаза Сциллы потемнели, а губы слегка поджались. Тристан продолжал смотреть в её глаза.

Откуда он мог это знать? 

— Так, значит, поможешь? – спросила она тихо и несвойственным для неё волнением. 

— С одним условием: ни ногой больше в мой дом. 

— А хвостом? — милая улыбка очаровательно дрогнула.

— Тебе пора предупредить сестёр.

— Вскоре ты увидишь моё истинное лицо, и я утащу тебя под глубины, как только окажешься в море! — прошептала ему, убрав тяжёлые локоны с груди, оголив. 

— Нельзя такое говорить тому, у кого просишь о помощи, — его спокойствие раздражало русалку ещё больше. Он смотрел ей в глаза, не колеблясь ни от близости, ни от обнажённого вида.

— Предупреждаю, чтобы потом не выглядело подлостью.

— Человечно с твоей стороны.

— Безжалостно утоплю, — Сцилла больше не могла находиться с ним наедине, её привычное равнодушие куда-то исчезало, она хотела убить его мгновенно. Русалка сорвала висевшее одеяние с крючка, удаляясь вместе с ним.

— А камиза тебе зачем, если ты и так без одежды ходишь?

— Будет в чём тебя захоронить, у вас так принято, как я могла понять, — высказала напоследок, не оборачиваясь, уходя по берегу к разъярённому морю.

Тристан улыбнулся, проводив взглядом тонкую фигуру, он прикрыл дверь и тяжело выдохнул, успокаивая учащённое сердцебиение. Напустить дыму Сцилла могла, в этом не оставалось сомнений, но он стоик, он же знает, что каждое её действие и слово давным-давно продуманы и сводят только к одному. 

Вскоре его сердце забилось ровно.

«Her & the Sea».