Величественный замок на побережье приветствовал всех прибывших гостей. Колорит нарядов, приятная музыка, улыбки юных девиц, уставшие взгляды господ постарше и пылкий огонь в глазах молодых кавалеров превращали торжество в то, что будут обсуждать не один вечер после празднества.

— Ваша сестра бесподобна, — заметил Деон, наблюдая за Нереидой, что кружилась в танце с каким-то господином, явно влюблённым в неё так же, как и половина присутствующих. Красота Нереиды выделялась, заставляя других дам нервничать из-за отсутствующего внимания к ним и полностью направленное восхищение к неизвестной юной леди, которая завораживала одним взмахом ресниц. – Вам придётся нелегко, если будете посещать балы чаще.

— Почему же нам? Лишь тем, кто очаровывается ей, — улыбнулась довольно Сцилла, любуясь блистающей нимфой, на лице которой выражалось истинное счастье. 

— Полагаю, нам тоже достанется, — Тристан в этом не сомневался. Ухажёры посылали письма и приглашения, читая которые Нереида, лишь улыбаясь складывала признания в отдельную коробочку, оставляя без ответа.

— Когда мой прадед приобрёл этот замок, то стены привлекали не только помпезностью, но и историей тех, кто тут проживал. Сесилия, любили ли Вы по-настоящему?

— Люблю, прошедшее время неуместно.

Деон одобрительно кивнул, посмотрев на Тристана.

— А вы, Тео?

— Переходите сразу к сути, — Тристан не хотел утруждаться ответом и тем более откровениями.

— Мне открылась история семьи, что проживала здесь. Идёмте, я сомневался поделиться ли с вами ею, но всё же, решился. Идёмте, — Деон направился к каменному коридору, уводя вниз по лестнице гостей, пока не достигли двери, освещаемой трёхсвечниками.

Вошли.

Комната напоминала небольшой музей, но по своей сути, место, куда убирали то самое, что уже глаз не радовало, ибо устарело. Однако, та старина, что манила ещё больше, возможно именно в подобном месте, а не где-нибудь в убранном зале.

Деон сорвал тёмно-зелёное полотно, открыв совместный портрет, хранивший на себе три лика: женщины, мужчины и юноши.

— Им принадлежал наш замок изначально. Олимпия, – Деон провел пальцами по золотистым волосам ангелоподобной женщины с сияющими голубыми глазами и ласковой улыбкой. – О её доброте до сих пор помнят в нашем городе. Она принадлежала достопочтенной и благородной семье, затем вышла замуж за не менее знатного и уважаемого господина Кира. Пара жила в гармонии и согласии, только потомства не происходило. Единственная беременность и тяжёлые роды обернулись трагично для молодой пары, ибо младенец умер на второй день после рождения. Это оставило свой отпечаток на Олимпии и на её супруге, отчего девушка в дальнейшем занялась благотворительностью, помогая всем. Однажды, когда Олимпия вечером возвращалась в замок, то увидела маленькое истощённое дитя, что прислонилось к грязной стене, выпустив из руки недоеденный кусок чёрствого хлеба. Не сложно догадаться, что произошло с ребёнком, уже на следующий день он стал членом их благородной семьи. Дитя около месяца находилось в тяжёлом состоянии, но Олимпия вырвала его из рук смерти, в этот раз смогла дать ей отпор. Мальчик выжил, вскоре стал поправляться и все, кто имел возможность говорить с ним, смотреть на него, болезненно привязывались, — Деон посмотрел на юношу, от которого не сводили взгляд Сцилла и Тристан. Юноша отличался от своих родителей пепельным цветом волос и почти сиреневым цветом глаз, которые кажется меняли свой оттенок даже на полотне под колыханием свечей, превращаясь то в голубовато-розовые, то в сизо-васильковые. – Чем больше он взрослел, тем больше внимания. Он отличался от всех всем, в него влюблялись и девушки и юноши, его любили и ненавидели, потому что никому не отвечал взаимностью. Олимпия с Киром души не чаяли в сыне, полагаю, они единственные кого он искренне любил. Художник, который писал с них портреты, тоже влюбился в юношу, и от холодного презрения к неразделённым чувствам – утопился. Не единственный случай.  Юноша никого не любил, ни к кому не питал слабость, окружающая жизнь казалась ему скучной. Ему ничего не стоило добиваться, потому что люди сами предлагали себя и то, что тому могло потребоваться. Олимпия замечала происходящее, но, как и любая мать находилась в ослеплении. Они семьёй уезжали в другие страны, жили там, но повсюду происходило одно и то же.

Когда впервые начал изучать каждый уголок замка, я не сразу наткнулся на картину и на историю семьи, всё пришлось узнать позже, даже разузнавать, выискивать. Откуда могло появиться мощное влияние человека на стольких людей, при этом, просто существуя? На его месте можно было завоевать господство над государством, если влюблял в себя одним лишь взглядом. Происхождение юноши неизвестно по сей день, лишь история о мальчике с улицы – без имени, без семьи…

Юноша погиб, а возможно ему помогли, на берегу около замка как-то нашли сильно обглоданное тело парня, что выбило волнами. С того момента никто не видел его, ничего не слышали. Олимпия чуть с ума не сошла о данном известии. Если бы не беременность и исцеляющее рождение дочери, которая дожила до долгих лет в здравии.

Я обнаружил картину ещё мальчиком, но никто не позволял её выносить, ибо влияние нарисованного юноши такое же по силе, как и вживую. Только тот, кто по-настоящему любил, никогда не сможет в него влюбиться.

Сцилла опустила взгляд, а затем посмотрела на Деона.

— Вас окружают удивительные истории… — подметила она.

— Что мог заметить за свою жизнь, всё, что я ищу так долго, оказывается совсем рядом. Надеюсь, Вы, Тео, не будете страдать от неразделённой любви к портрету?

Тристан нахмурился.

— Я ничего не испытал, кроме того, что снова влез в чужую жизнь, став невольным наблюдающим.

— Теодор, Вы мне нравитесь, — Деон рассмеялся. – Может, вы передумаете и отправитесь со мной с рассветом на север?

Сцилла улыбнулась.

— Наш путь лежит на юг, господин Деон, я буду ждать от Вас писем с подробностями. Вы многое не договариваете, надеюсь, когда точно найдёте недостающее, Вы раскроетесь нам.

— Вы очень проницательны, Сесилия, — кивнул Деон. – Ну что же, не будем терять вечер, вернёмся к гостям. Я обязательно Вам напишу. А это, пока скроем,- картина погрузилась во мрак и тяжесть изумрудного бархата.

***
Сцилла устало и почти без сил забралась в купальню, наслаждаясь потоком воды.

Тристан вскоре появился в купальне.

— Зачем Деон рассказывал нам эти истории?

— Ему не с кем поделиться.

— Я так не думаю, история о дьяволе и история об этом юноше не выходят из моей головы. Этот чёртов юноша как одна капля схож с Нереидой! Он был нимфом, верно?

— Возможно, — пожала плечами русалка.

Тристан сделал глубокий вдох, пытаясь не психануть.

— Ты же не отправишься с ним на север?

— С чего вдруг? – Сцилла даже не думала о подобном. — Мы отправимся на восток. Мы отправимся к земле с истоком истины, Тристан. Нереида хочет стать человеком, я ей дала возможность пожить среди людей, я ей дала всё то, что она хотела, но всё равно хочет стать человеком! Вот ответы на твои вопросы, вот почему мы так долго тут находимся, живём, дышим пылью. Исток чудотворный, если испить русалке или нимфе, мы теряем свои дары. Если испить человеку, то он познаёт то, что не познать никому за всю прожитую жизнь. Теперь ты знаешь правду.

Тристан и так знал правду, но признание русалки стоило большего, чем узнать от Нереиды, которая прониклась доверием к нему. Да, он не мог не заметить, что нимфа привыкла к нему и пропиталась симпатией. Тристан и сам привязался к Нереиде, про Сциллу и говорить не стоило. Он отправился с ними, потому что играл роль «защитника», созданного русалкой. Он подыграл, а далее, его желание отомстить Сцилле, лишив силы, превратилась в мысль заботы о ней, само её существование как русалки становилось опасным для неё самой.

— А ты?

— Испить из истока? Кто будет её защищать? Надеюсь, ты тоже не наделаешь глупостей… — Сцилла нахмурилась, поджав губы.

— Я хотел бы… Хотел быть просто человеком…

— Тогда уходи сейчас, потому что я не дам тебе шанса выжить, — воды всколыхнулись, Тристан посмотрел на русалку, что вышла из купальни. – Я даже думать не стану, у тебя есть единственный шанс уйти только этой ночью, — впервые он прочувствовал искренность предупреждения, ощутив странные мурашки по коже, и как-то сдавленно забилось сердце. Такое бывает, когда приближалась угроза.

***

Деон сидел напротив портрета, выпуская клубы дыма сигары и смотрел в кристально-небесные глаза юноши.

— Наконец-то я узнаю, где тебя спрятали, Дьявол, — мужчина довольно улыбнулся, выпустив клубы дыма над головой.

«Steve Jablonsky — Tessa».
музыка прелестнейшая...
тема Олимпии.